Как называлась война, о событиях которой идёт речь в отрывках?

Из воспоминаний очевидцев событий \(XIX в\.\).

«Наши отважные и уверенные в себе моряки, недавние синопские победители, полагали, что внезапным нападением на обременённого десантом неприятеля можно было произвести в нём страшное смятение и окончательно разгромить его. Душой этой мысли был В.А. Корнилов; того же мнения держался П.С. Нахимов... Горячее желание моряков померяться с врагами, собравшими все усилия против России, не исполнилось. Князь Меншиков не надеялся, чтобы наш парусный флот мог состязаться с неприятельским, преимущественно паровым...

Но князь Меншиков! Где были его проницательность и предусмотрительность? Обстоятельства дают ему год времени... обдумывать свое положение и свои действия - и всё ограничивается преимущественно флотом и портом, где главная работа всё же оставалась за Корниловым. Между тем, общих изменений во флоте нельзя было сделать: заменить паруса винтами было неоткуда». «Недостаток в разрывных снарядах и мортирах большого калибра был для нас весьма ощутителен, так что мы прицельными своими выстрелами только могли вредить неприятельским пушечным батареям, мортирным же не могли сделать почти ничего».

«Совершён был вокруг южной оборонительной линии крестный ход, по окончании которого Корнилов обратился к войскам с энергическою речью, заключив её следующими замечательными словами: "Знайте, ребята, что отступления не будет, и если кто услышит, что я скомандую отступление, - пусть меня заколет".
С необыкновенным воодушевлением были приняты слова Корнилова. "Умрём за родное место", - отвечали севастопольцы».
«Считаю не лишним сказать несколько слов о храбрости наших солдат. Мы офицеры не только любили и уважали их, но мы с ними сроднились... Они, видя весь ужас положения, страдали тою же сердечною скорбью об исходе осады, как и мы. - Молодцами они были все, в особенности наши матросы, которых к несчастию осталось под конец весьма мало».